«Табель о рангах». Часть вторая.

Как во времена самого Петра, так и во времена его потомков «Табель о рангах» предусматривала два типа дворянства - личное и потомственное. До Петра Первого таких понятий не существовало вовсе. Всё определялось возможной принадлежностью потенциального носителя дворянского титула к тому классу, который и давал этот титул, его личными качествами и способностями к продвижению по службе. Поясним. Изначально уже XIV класс «Табели», именовавший на заморский манер фендриком (или фендрихом, стало быть, знаменщиком), а с 1730 г. – просто прапорщиком (общеармейским), давал его обладателю безусловное право на дворянство потомственное. Кстати сказать, в гвардии прапорщик принадлежал в это время к чину уже двумя ступенями (или классами) выше – к чину XII класса. А «на гражданке», т.е. на гражданской службе, потомственное дворянство приобреталось чином VIII класса, именовавшимся «коллежский асессор», в то время как носитель чина XIV класса, «коллежский регистратор», мог рассчитывать только на дворянство личное, то есть без права передачи его своим потомкам.

Столь очевидная несправедливость была устранена только в царствование Николая Первого, Высочайшим манифестом которого, данным 11 июня 1845 г., было определено, что потомственное дворянство для военных могло быть приобретено с производством в старший офицерский чин, то есть в чин штаб-офицерский (VIII класс). К слову сказать, герой гоголевской «Шинели», знаменитый Акакий Акакиевич Башмачкин, по замыслу автора повести был титулярным советником, то есть чиновником IX класса. Таких чиновников-разночинцев, как бедный Акакий Акакиевич, в России времён Николая Первого были десятки тысяч (в 1847 г. их насчитывалось более 50 тыс. человек), и их, обладателей чина IX класса, презрительно именовали «титуляшками» или «штулярами», «вечными титулярными советниками». На военной службе этот гражданский чин в николаевское время соответствовал чину капитана пехоты. Из чина господина Башмачкина, также следует, что когда-то он получил высшее образование, но в университете не учился и, понятно, какой-либо учёной степени не имел или по каким-то неведомым читателю причинам не сдал (то есть не выдержал) необходимый квалификационный экзамен для присвоения следующего в служебной иерархии, для многих столь вожделенного, чина VIII класса, о котором мы вкратце говорили выше. У Акакия Акакиевича, напомним, были и свои также литературные «товарищи по несчастью»: это вышедшие из-под пера Ф.И. Достоевского «его благородие» Макар Девушкин («Бедные люди»), титулярный советник в отставке Семён Мармеладов («Преступление и наказание») и другие.

Указом императора Александра Второго, последовавшим 9 декабря 1856 г., служебная планка для достижения равно личного и потомственного дворянства была поднята ещё выше: личное дворянство начиналось для всех трёх типов государственной службы с IX класса, а право на дворянство потомственное давал военный чин VI класса (полковника) или штатский чин IV класса (действительного статского советника). Так, например, корреспондент Главного управления государственного коннозаводства по Самарской губернии действительный статский советник С.С. Путилов, его дети и в дальнейшем внуки на рубеже XX в. писались потомственными дворянами. Чины же с XIV по X класс, со времён Петра Первого занимавшие последние несколько строк в «Табели о рангах», с этого времени именовались приравнялись к званию «почётных граждан».

В заключение заметим, что «Табель о рангах», как явствует из нашего предыдущего изложения, в одночасье отделила военную службу от гражданской и придворной. Кроме того, она в известном смысле обновила и генеалогический состав старого русского дворянства. Она же узаконила приобретение дворянства личной выслугой до определённого чина и личным же пожалованием Императора, что, разумеется, не могло не повлиять на демократизацию дворянского класса Российской Империи с одновременным закреплением его служилого характера, а также на постепенное расслоение уже неоднородной дворянской массы на новые типы – дворянства потомственного и личного.